К моменту выхода из крепостной зависимости озерских крестьян в их деревне было 90 дворов. По закону о выходе в вольные хлебопашцы, внеся в Опекунский совет положенные по долгу барыни суммы, озерская крестьянская община получила в свое распоряжение изрядные земельные угодья, при дележе которых возникли многочисленные споры. Как водится в таких случаях, «победил сильнейший», и большие наделы достались тем, кто уже имел капитал и поддержку, те, кто был на селе силой. Сейчас бы их, пожалуй, окрестили «кулаками». Но и община оставалась большой силой, и с ней приходилось считаться. Поэтому в Озерах дела велись с учетом интересов разных сил, каждая из которых стремилась к лидерству в общественной жизни. Собственно сделку с уплатой долга графини Багратион поверенный в делах барыни Константин Яковлевич Булгаков заключал с владельцами ткацких мануфактур из семейных кланов Моргуновых и Щербаковых. Такие деньги имелись только у Щербаковых и Моргуновых, они и внесли требуемую сумму. Легитимность сделки обеспечивал мирской приговор сельского общества, согласно которому озерские крестьяне с их семьями и «приписными людьми» получали право быть «уволенными в свободные хлебопашцы» при условии уплаты в пользу графини Багратион по 600 рублей ассигнациями за «ревизскую душу», что составило 197 тысяч рублей ассигнациями, или 56 400 рублей серебром. Внести эту сумму должен был лично «избранный начальником Антип Моргунов», но, судя по всему, деньги были не только его, но и двух сельских старшин – Кузьмы Щербакова и Миная Киселева (они в документах указываются как плательщики, вносившие суммы на выкуп). Все указанные лица были зажиточными членами общины, владельцами мануфактурных фабрик. Таким образом община оказывалась обязанной мануфактурщикам, а они стали лидерами общества, сельскими господами новой формации. Эти трое – Антип Моргунов, Кузьма Щербаков и Мина Киселев, – внеся условленные суммы денег, получили право продавать перешедшие во владения общины пахотные земли, покосы, леса.

Они же погашали недоимки неимущих крестьян по налогам. Все эти права и обязанности ставили лидеров общины в исключительное положение по отношению к другим озерковским жителям. В будущем из трех лиц, имевших важное положение в общине, осталось двое – Щербаков и Моргунов. Что стало с Киселевым, неизвестно, возможно, он просто умер. Очень скоро двум «медведям» стало тесно в одной, довольно небольшой, «берлоге», поэтому между Моргуновыми и Щербаковыми началось непрерывное соревнование. В нем сначала первенствовали Моргуновы: к 1832 году Василий Максимович и Антип Панфилович Моргуновы владели собственными ткацкими предприятиями. Но в 1832 году свою мануфактуру в селе открыл Кузьма Стефанович Щербаков. Это было еще довольно примитивное производство, что видно из описания, приведенного в «Атласе промышленности Московской губернии» за 1845 год. Там сказано, что у вольноотпущенного крестьянина Антипы Моргунова в деревне Озерки при одной паровой машине, одном конном приводе работают 175 рабочих на 150 станках, что приносило ему 26 047 рублей на год. У крестьянина Щербакова, работавшего на московского купца Латышева, было и того меньше – 120 станков, на которых работали 200 человек. Это приносило 15 750 рублей прибыли. Однако амбиции у этих владельцев были уже нешуточные. Еще в 1828 году, будучи крепостным и заложенным в Опекунский совет в рамках затеянной финансовыми советниками графини Багратион игры с займом, Антип Панфилович Моргунов дал денег на капитальную перестройку Сергиевской церкви в селе Горы. Важно именно то, что церковь была «барской». Формально Антип Моргунов не был даже ее прихожанином, поскольку он был приписан к крестьянской общине деревни Озерки, а она состояла в приходе Введенской церкви села Горы. Он «одалживал» господам! И нам трудно вообразить, что испытывал при этом крепостной, «заложенный в Опекунский совет», швырнувший тысячи рублей на ремонт церкви, которую забросили те, кто им владел, кто заложил его как движимое имущество за деньги. Все эти тонкости отношений очень важны для нас, так как многие сюжеты озерской жизни, имеющие непосредственное отношение к истории храма и прихода, скручены в тугой клубок с сюжетными линиями общественной и экономической жизни села, местными обычаями, бытовыми привычками и прочими моментами, которые иные исследователи могут сгоряча посчитать «мелочами, недостойными внимания».