Особенности приходской жизни.

События эти на многие годы испортили служебные формуляры сенницким причетникам. Между тем время шло, и хоть приход менялся мало, но все же надо отметить, что из ведомостей не усматривается судьба деревянной церкви, бывшей до постройки каменной. Клировая ведомость 1850 года так описывает положение дел: «Церковь в селе Сенницы построена тщанием прихожан, князей Гагариных. Зданием каменная, двухэтажная. Над нею устроена каменная колокольня. Приделов в ней два: верхний, настоящий, во имя Вознесения Господня, нижний во имя св. апостола Матфея. Утвари достаточно. По штату положено к той церкви причту: священник, дьякон, дьячок и пономарь. Земли при церкви: усадебной десятина да 100 квадратных саженей, пахотной 23 десятины и 100 квадратных саженей, сенокосной десятины. Плана и межевой книги на эту землю нет. Никаких дел о ней не производится ни в каких инстанциях. Владеют ею члены причта. Дома у причта деревянные, собственные, на церковной усадебной земле. На содержание причта особенного оклада не положено. Содержание это посредственное. Зданий, принадлежащих церкви, нет. Приписанных и домовых церквей не имеется  [это значит, что старая деревянная церковь была давно разобрана, иначе в ведомости о ней обязательно бы упомянули]». Состав причта был таким же, но все же обратимся именно к этой ведомости, составленной в середине века. Уж больно важна эта дата, делящая век пополам. Итак: «Священник Василий Афанасьевич Бельдинский – 60 лет. Дьяконский сын. Окончил курс в Рязанской семинарии. Архиепископом Феофилактом 15 июня 1819 года был рукоположен в сан, а к месту при Вознесенской церкви в Сенницах поставил его преосвященный Иона, епископ Тамбовский. Проповеди говорил неоднократно. Катехизис знает довольно хорошо. В 1839 году определен по ведомству депутатом. В семействе у него жена Павла Михайловна 52 лет. Сыновья: Федор, 22 лет, окончил курс в Рязанской духовной семинарии со званием студента в 1850 году; Иван, 21 года, учился в Московской духовной академии; Петр, 17 лет, – в Рязанской духовной семинарии; Павел, 6 лет, жил дома. Дочери: Марья, 18 лет, и Дарья, 14 лет, обе грамотны». Формуляр батюшки был также не без отметок о взысканиях. В 1834 году Василия Афанасьевича отправили на месяц в монастырь «за неслужение в некоторые торжественные дни литургий, а только всенощных и молебнов, а также за переписывание для управляющего селом Сенницы бумаг его». Насчет бумаг для управляющего судить нынче трудно, в чем именно это переписывание так не приглянулось начальству, а вот насчет «неслужения в торжественные дни» история была вполне обычной, неоднократно разобранной на самых разных примерах. Дело в том, что при «посредственном содержании» важной статьей поповского дохода были служения молебнов в домах на приходе. В разных местах за такую службу полагалось причту в каждом дворе, где четвертак, а где и полтинничек – зависело от договоренностей. Да сверх того давали где пирогами, где яичками, где холстами или, скажем, медом, опять же, кто как мог, тот так и жертвовал. Приход же у отца Василия был немаленький, прихожане были рассеяны по нескольким деревням, и покуда их всех-то обойдешь, времени на служение литургии и не останется. А не ходить жалко! В деревнях-то, помимо крестьян, и помещики жили, от них тоже перепадало. Вот хоть разорвись на части в таком случае! Ну и выбирали хождение с молебнами вместо служения в храме. Делали так многие сельские батюшки, и начальство, само вышедшее из этой среды, о таких порядках было осведомлено. Известное дело, как в народе говорят: «Бьют не за то, что крал, а за то, что поймали». Делали все, а наказывали тех, на кого доносы писали. Если у священника был враг, то это было вернейшее дело, чтобы обрушить на голову иерея начальственный гнев. В Консистории, получив известие «о манкировании обязанностями», должны были реагировать, заодно выдавался удобный случай напомнить подчиненному клиру: «Щука в реке, чтобы карась не дремал». На приходе же, где служил отец Василий Бельдинский, обретался известнейший кляузник дьячок Михаил Некрасов который своими доносами бомбардировал канцелярию Консистории до той поры, покуда его не отправили на психиатрическое освидетельствование. Напоследок он успел «удружить» столь нелюбимому им батюшке, добившись мелкой гадостью отправки старика в монастырское подначалие и испортив ему послужной список. Другой приходской буян, дьяконский сын и сам дьякон, Василий Саввич Сенницкий, к старости унялся, и после 1838 года формуляр его уже не пятнали замечаниями о наказаниях и проступках. Ему было 55 лет, жене Дарье Абрамовне исполнилось 52 года. Сын их Антип, которому исполнилось 19 лет, в 1850 году был исключен из Зарайского духовного училища. Другой сын, Трофим, продолжил учиться в том же училище. Дьячком на приходе стал сын былого дьячка Михайлы Некрасова, которого отправляли к врачам на предмет выяснения психической нормальности. Было Ивану Михайловичу Некрасову только 18 лет. Он покинул Зарайское духовное училище и 29 июня 1849 года поступил на место отца, которое оставалось за ним по известному праву, о котором мы уже неоднократно вспоминали. Ему пришлось стать главой семьи, и Иван Михайлович взвалил на себя обязанность содержать вдовую мать Екатерину Петровну и брата Ипполита, 16 лет, обучавшегося в Зарайском духовном училище. Пономарем на приходе служил Алексей Васильевич Ершов, дьячковский сын, в 1850 году отметивший свое 28-летие. Он учился в Зарайском духовном училище, но подал прошение об отчислении, и 15 декабря 1840 года был определен в пономари к Вознесенской церкви. В стихарь был посвящен архиепископом Гавриилом 20 января 1848 года. Жене его Наталье Львовне тогда исполнилось 24 года. У них были дети: Петр пяти лет, близнецы Марья и Анастасия двух лет.