Так совпало, что появление нового священника в Озерах произошло в то самое время, когда у «озерских крезов» открылся интерес к покровительству народному просвещению. Инициатором и первопроходцем этого дела стал Василий Максимович Моргунов, про которого современники писали так: «Эта личность выделяется из среды озерских богачей сочувствием делам общественной пользы». Его затея с открытием училища поначалу натолкнулось на серьезное препятствие. Дело в том, что прошение Василия Максимовича Моргунова о предоставлении участка для постройки школы на земле, принадлежавшей крестьянскому обществу, «сочувствия не встретило». Дело решили богатство и обширные связи благотворителя – Моргунов сумел настоять на своем, буквально «продавив» решение о выделении участка под школу. Конечно, многие в селе были, мягко говоря, «далеко не в восторге» от такой ситуации, считая затею Моргунова блажью богатого самодура и жалея кусок земли, имевшей конкретную стоимость, употребленный «невесть на что». И тем не менее училище было построено! Изначально оно было одно, но разделенное на два отделения – для мальчиков и для девочек. Детей обучали арифметике, письму, чтению, географии, церковному пению и Закону Божию. Последний предмет разделялся на Священную историю и краткий катехизис. Преподаванием предметов в отделении для мальчиков занимался уволенный из Московской духовной семинарии со званием студента Василий Смирнов, который за свои учительские труды получал 200 рублей на год. Девочек обучала госпожа Архангельская, которой платили 100 рублей. В Законе Божием детишек наставлял священник озерского храма. На первых порах это был отец Георгий Фаворский, а после его перевода законоучителем стал новый настоятель озерского храма священник Николай Никольский. В архивном документе «Ведомости о проживающих при фабриках в Коломенском уезде на 1866 год» о людях, занимавшихся с детьми в первом озерском училище, сообщаются следующие подробности: «Сведения о всенародном училище в селе Озеры и об его учителях: с детьми мужеска пола занимается приходской священник и воспитанник Московской духовной семинарии Владимир Иванович Русанов, сын умершего московского протоиерея, и Василий Егорович Смирнов, сын дьякона села Лопасня Серпуховского уезда. С детьми женского пола занимается приходской священник и вдова чиновника, служившего в Сенате. Попечителями в означенном училище состоит крестьянин села Озеры Василий Макарович Моргунов, смотрителем – местный священник». Устройство этой школы было на первых порах весьма незатейливо. Для занятий была одна комната, и класс от класса отделялся только скамейками. Учитель объяснял уроки, переходя от одних к другим. Определенного времени приема в школу не было, и иные ученики попадали в училище уже в середине годичного курса, так что им приходилось «нагонять» товарищей. Цикл обучения в двух отделениях был рассчитан на четыре года. Высшим, выпускным, классом был четвертый, по его окончании выдавалось свидетельство об образовании. Это было весьма недурно для дальнего села – точно такой же уровень образования давало уездное четырехклассное училище в Коломне.

Отличие в обучении мальчиков и девочек заключалось в том, что девочек в дополнение к основным предметам еще учили домоводству и рукоделию, а мальчики по воскресеньям и праздникам собирались за час до обедни в училище, и им дополнительно растолковывали Евангелие, объясняли смысл богослужения, череду молитв. Потом дети шли в церковь, где смешанный школьный хор пел «Символ веры» и «Отче наш». Это школьное правило снова крайне не понравилось влиятельным членам общины. Дело в том, что прежде в церквях пели только храмовые хоры. Общее пение «Символа веры» в православных храмах ввели только после 1918 года, а прежде такого не было. В 60-х годах XIX века пение школьного хора в храме было делом необычным, и эта новизна раздражала тех, кто «придерживался традиции». Здесь и влияния Моргунова не хватило для того, чтобы переломить ситуацию. Богатые прихожане из числа любителей церковного пения говорили Василию Максимовичу: «Мы содержим хор из 25 лучших певчих, а тут ты со своими ребятишками суешься!» Здесь надо пояснить особо, что у считавшихся в Озерах «лучшими людьми» было несколько предметов гордости, каждый из которых демонстрировал их статус. Во-первых, это был выезд – каждый озерский богач стремился перещеголять других своими лошадками, богатством сбруи, красотой и удобством колясок и санок. В конюшнях у них стояли «тысячные рысаки», на которых их хозяева «гоняли» в украшенных коврами колясках, а зимой на саночках, запахивавшихся медвежьей полстью. Во-вторых, предметом гордости каждой фабрики были «кулачники» – бойцов приваживали и для престижа, и для безопасности. Они всегда выступали «за хозяина», когда требовалось «дать острастку». В праздники знаменитые кулачники выводили «стенку» фабричных против «стенок» других фабрик, и в случае победы вся фабрика торжествовала, распивая водку, выставленную хозяином по случаю победы. Еще одним предметом гордости были певчие. Их также выискивали, отбирали и содержали особо. Традиционно владельцы ткацких фабрик хороших певцов ставили в «складчики» – в работники складочно-упаковочного цеха. По фабричным меркам это была «завидная работа». «Складчики» на своих машинах разматывали готовую ткань из больших рулонов, деля ее на «штуки» – куски определенной длины, концы которых маркировали. С этого момента ткань становилась готовым товаром. Важный момент – до этого рулоны измерялись в килограммах, а после складывания – уже в аршинах. Понимаете? То есть это было место, где должны работать особо доверенные люди, ибо здесь открывалась широкая возможность кражи весового материала, переводимого в меру длины. Именно поэтому «складчики» были на «особом положении»: им лучше платили, у них был дополнительный перерыв «на чай», они на два часа раньше остальных заканчивали работу и шли на спевку в церковь. Помимо фабричного жалованья, певчим хорошо платили и в церкви. В то время престижным считалось «хоронить с хором», и тогда хористам давали «на помин души», бывало, что и по рублю на каждого. За этот рубль обычные фабричные рабочие «корячились» дня три. Звали певчих и на свадьбы, и на разные другие торжества. И когда приезжало какое-то начальство, то встреча и проводы без них не обходились. Любители церковного пения (а тогда их было немало) баловали хористов. В своем хоре они души не чаяли, а тут вдруг стали вмешиваться в дело какие-то мальчишки! Конечно же, недовольные школярским пением по-своему были правы: сотня молодых глоток перебивала весь лад и вокальную красоту исполнения, за которую содержали хор певчих. Но ведь церковь – не концертный зал! Главное в церковном пении душевный настрой поющих. В этом споре молодой священник благоразумно устранился, предоставив всю волю действий господину Моргунову, который дошел до самого митрополита Московского и Коломенского Филарета, разъясняя пользу такого пения для воспитания детишек. Мудрый архипастырь нашел доводы озерского мецената вполне резонными и распорядился не препятствовать детскому пению на воскресной службе. Так на приходе появилась новая традиция, особенность, отличавшая его от других. Первый выпуск учеников «моргуновского» училища, окончивших в нем четыре класса, состоялся в июне 1868 года. Выпускников экзаменовали на предмет обнаружения глубин их познаний, и никто из них не «срезался». Все отвечали довольно бойко! По результатам экзаменов было выдано 7 аттестатов об окончании училища. По результатам экзаменов, проведенных в низших классах, было выдано 12 похвальных листов. Во время торжественного акта вручения аттестатов и похвальных листов каждому мальчику, независимо от успехов в учении, подарили по книжке. Однако лучшим ученикам дарили самые интересные и красивые книги, и на них были сделаны дарственные надписи: «За успехи такому-то». По замыслу попечителя Василия Максимовича Моргунова награждал детей иерей Николай Никольский, который вызывал каждого и, вручая награду, давал небольшое наставление. Свои награды получили и девочки, но у них все проходило не так торжественно. Кроме книг, всем детям подарили по кулечку недорогих конфет. Все награжденные были очень довольны этими дарами и удачно сданными экзаменами. Описание экзаменов и вручения подарков было освещено в московских газетах. Словом, для Озер это было событие, «из ряда вон выходящее».