За время, прошедшее между принятием решения об участии Церкви в деле помощи голодающим и практическими шагами, предпринятыми властью в этом направлении, произошло то, что в советской историографии принято называть «изъятием церковных ценностей». Формально дав разрешение на сбор пожертвований, уже через неделю после постановлений об этом тот же Президиум ВЦИК 2 января 1922 года принимает постановление «О ликвидации церковного имущества». Месяцем позже, 23 февраля, был опубликован декрет, которым местным Советам (тогда эти органы имели огромную власть на местах) предписывалось «изъять из церковных имуществ, переданных в пользование групп верующих всех религий, по описям и договорам все драгоценные предметы из золота, серебра и камней, изъятие коих не может существенно затронуть интересы самого культа, и передать в органы Народного комиссариата финансов для помощи голодающим». Разработка стратегии этих операций и непосредственное руководство ими было возложено на Л.Д. Троцкого. Действия были начаты с традиционной для советской власти газетной травли и пропагандистского оболванивания масс. Далеким раскатом грома о приближающейся грозе стало воззвание, которое было опубликовано уже после постановления Президиума ВЦИК о ликвидации церковных имуществ, но еще до выхода декрета об изъятии ценностей. 15 февраля 1922 года в Коломне было опубликовано «Воззвание к обществам верующих, церковным советам и священнослужителям Коломенского уезда»: «Граждане! Ужасы разразившегося над Поволжьем голода должны заставить содрогнуться даже каменные сердца. В то время, когда дело дошло до съедания обезумевшими от голода матерями своих детей, не должно быть места заботам о благолепии храмов. В момент, когда служителями культа и обществом верующих тщательно сохраняются в церковных кладовых за тяжелыми замками переданные государством в их пользование драгоценности, накопленные на трудовые гроши богомольцев, сотни и тысячи людей нуждаются в незамедлительной помощи, умирая от голода. Православная Церковь, гордящаяся своим христианским милосердием, во время империалистических войн охотно пожертвовала по своему почину церковные колокола, отдав их в переплавку на пушки, нужные для дела истребления человека человеком. Теперь та же Церковь, несмотря на пестрящие описаниями ужасов голода газетные столбцы, не ударила палец о палец ради спасения от голодной смерти своих ближних. Внешнее благолепие и роскошь храмов, золотые сосуды, ризы, кресты и другие драгоценности, лежащие в кладовых и не приносящие никому существенной пользы, должны больно резать по совести верующих своим блеском, своей бесполезностью, наполняя их разум мыслью о скорейшей необходимости использовать эти драгоценности так, чтобы вырвать из пасти голодной смерти возможно большее количество человеческих жизней. Не пора ли поэтому обществам верующих, причтам церквей и всем, чья совесть не покрылась коркой равнодушия, пересмотреть церковные богатства, ограничиться для совершения религиозных обрядов более скромными приборами, а все имеющее ценность и крайне необходимое для исполнения срочного христианского и гражданского долга спасения от голодной смерти своего ближнего, сдать в уездный финансовый отдел, для направления в Центральную комиссию помощи голодающим. Не найдется слов, чтобы описать преступное равнодушие тех, кто как ростовщик будет и дальше хранить под замком запертые сокровища. Не хочется верить, что найдется хоть один приход, в котором не одержит верх голос совести. Спешите же, пока еще есть время! Сделано слишком недостаточно. Размеры голода растут, и голодная смерть гуляет по Поволжью. Помощь может не успеть вовремя к живым, а трупам она уже не нужна». Повсеместно были проведены митинги, на которых разыгрывались истерические спектакли-выступления со вздорными обвинениями Церкви и требованиями немедленно начать изъятие «поповских сокровищ». Волна пропагандистской истерии не минула и Коломенский уезд, где в начале марта было проведено несколько подобных мероприятий. Ни о какой «стихийной природе» этих митингов не может идти и речи. Об этом свидетельствуют архивные документы. После опубликования декрета (23 февраля) уездная комиссия Помгол постановила: «5 марта 1922 года провести митинги на тему “Церковные ценности на спасение умирающих от голода” Приглашаются общества и группы верующих, священнослужители и все граждане. Начало митингов в 4 часа декретного времени 5 марта 1922 года. Поводятся в Коломне в здании электро-театра «Эрмитаж», в Боброво (рабочий поселок при «Коломзаводе») в театре Советов, в Озерах – в здании электротеатра». К этому времени ситуация в стране постепенно накалялась. В ответ на вал антицерковной пропаганды Святейший Патриарх Тихон 28 февраля 1922 года обратился к пастве со следующим посланием: «Мы нашли возможным разрешить церковно-приходским советам и общинам жертвовать на нужды голодающих драгоценные церковные украшения и предметы, не имеющие богослужебного употребления, о чем и оповестили православное население 6 (19) февраля сего года особым воззванием, которое было разрешено Правительством к напечатанию и распространению среди населения. Но вслед за этим, после резких выпадов в правительственных газетах по отношению к духовным руководителям Церкви, 10 (23) февраля ВЦИК для оказания помощи голодающим постановил изъять из храмов все драгоценные церковные вещи, в том числе и священные сосуды, и прочие богослужебные церковные предметы. С точки зрения Церкви, подобный акт является актом святотатства… Мы не можем одобрить изъятия из храмов, хотя бы и через добровольное пожертвование, священных предметов, употребление коих не для богослужебных целей воспрещается канонами Вселенской Церкви и карается ею как святотатство: мирян – отлучением от нее, священнослужителей – извержением из сана (Апостольское правило 73, Двукратн. Вселенск. Собор. Правило 10»). Это обращение вызвало реакцию в среде верующих, и в ряде мест представителям советской власти, явившимся для производства изъятия ценностей, оказали сопротивление. Кое-где вспыхнули беспорядки, грозившие перерасти в мятежи. Особенно крупными были выступления верующих в Шуе, где дело дошло до стрельбы.