Ну и кому тут было излить все, что копилось в душе? Портретам Карла Маркса и Владимира Ленина в красном уголке фабрики, на которой вкалывали по 12 часов, получая «на рабочую карточку» буханку хлеба в день? Кому «открыть душу» – фронтовому политруку или тыловому члену местного комитета партии? А в оккупации к кому прибегнуть? Кого просить за сына или мужа на фронте? Товарища Сталина? Да больно далеко он был – в Москве, да за кремлевской стеной, под охраной. И что бы он мог сделать? Отвести летящую в грудь пулю? Нет! Все в эти годы прекрасно осознали пределы человеческого могущества и немощи человеческой. Сложилась ситуация, когда люди явно потянулись в храмы, когда помимо воли советского правительства, на отвоеванных у врага территориях обнаружилось много действующих церквей, закрывать которые сочли идеологически невозможным. Большое количество молящихся и патриотическая позиция служителей Церкви озадачили атеистов. Они поняли одно – закрывать нельзя. Пришлось действовать по старой комсомольской формуле: «Что нельзя закрыть или запретить, то следует возглавить». Вот откуда и произошли все эти «сталинские милости» и «послабления».