Это было только начало массированного наступления партии большевиков на Православную Церковь. Это усиление нападок на Церковь и верующих связано с большими изменениями внутри партии, где началась борьба за единовластие Сталина и подчинявшегося ему центрального аппарата. С прежней «партийной демократией» было покончено. Фракции внутри партии безжалостно уничтожались. Называвшиеся коммунистами прежние большевики взяли курс на подготовку к мировой войне, в ходе которой должны были подготовить ряд выступлений в европейских странах, возглавлявшихся местными коммунистическими партиями, входившими в международный союз коммунистов «Коминтерн», штаб-квартира которого находилась в Москве. Это не скрывалось, этим даже бравировали! В частности, 22 января 1929 года в «Комсомольской правде» была помещена подборка «размышлений о будущем», озаглавленная как наказ старших товарищей-партийцев молодым комсомольцам: «О чем надо мечтать». Целая газетная полоса была отведена размышлениям о грядущих планах, основу которых составляли военные намерения – разжигание беспорядков в буржуазных странах, разложение армии и государственных структур коммунистической пропагандой и вторжение Красной армии, части которой должны были устремиться навстречу вооруженным отрядам повстанцев. Такая тактика должна была привести к покорению Европы, где в 1942 году планировали создать Соединенные Социалистические Штаты Европы (ССШЕ) со столицей в Берлине. В этих планах Россия как таковая исчезала, а появлялась лишь некая часть ССШЕ – сырьевая и сельскохозяйственная база новой цивилизации. Все вместе это называлось «социалистическим строительством». С этой целью проводилась ускоренная «индустриализация», как называли создание промышленного комплекса, нацеленного на производство тяжелого вооружения, необходимого для развязывания войны в Европе. Платой за этот «индустриальный рывок» было разорение сельского хозяйства и уничтожение самостоятельного крестьянства, превращавшегося либо в «рабочую силу» на производстве, либо в закрепощенных колхозников, не имевших документов, без которых они не могли покидать место жительства. При таких планах Церковь – оплот традиционализма и противовес идеологии глобального коммунизма – становилась опасной помехой. Вот и решено было ее уничтожить. На население СССР обрушился чудовищный вал антирелигиозной пропаганды, рупором которой стал «Союз воинствующих безбожников», поощряемый партийными органами. Всю грязную работу по физическому уничтожению Церкви взвалило на себя ОГПУ, после очередной смены вывесок ставшее НКВД. Как водится, буря разразилась не сразу, сначала «подули холодные ветры». Вот, скажем, в 1929 году была начата кампания о запрещении колокольного звона – якобы он «мешает в воскресенье отдыхать трудящимся». Кажется, чушь собачья, но во время развернутой кампании по запрещению колокольного звона градус возмущения постепенно нарастал. Колокольный звон запретили, но газетные страницы запестрели письмами партийных активистов, требовавших закрытия церквей. Вернее, требовали изгнания из церковных зданий «попов и их приспешников», а сами строения хотели использовать «на благо народа». Следующий этап кампании – «требования трудящихся», чтобы не просто передали церковные здания и изъяли церковное имущество, но окончательно изгнали священнослужителей и монашествующих из общественной жизни. Вместе с тем били и по верующим-мирянам, причем о них выказывались не вообще, а персонально, превратив «письма в газету» в одну из форм гласного доноса. «Выявленных боговерующих» (так корявенько звали верующих) требовали исключать из учебных заведений, увольнять с производства, ограничивать их в правах… Это было настолько мерзкое время, что нынче даже самые упрямые «коммуноиды» не любят его вспоминать. Предпочитают толковать о киловатт-часах да тоннах чугуна на душу населения, а про то, что происходило с этими душами, заливавшимися пропагандистским чугуном, никак не хотят думать. Не укладывается это в рамки привычного восприятия мира, в которые они стремятся втиснуть сознание и бытие. Молодой город Озеры имел статус «районного подчинения», поэтому многие важные решения принимались в Коломне. Там 4 апреля 1929 года на заседании Уездного исполнительного комитета (органа местного управления) решался вопрос о мерах противопожарной безопасности в городе Озеры. Причиной большого числа крупных пожаров было названо отсутствие в городе пожарной каланчи, и предлагалось для этой цели занять колокольню Введенского храма. Тремя неделями позже, 29 апреля, на рассмотрение Коломенского Уисполкома был вынесен проект уездного финансового отдела об использовании церковного имущества и здания церкви в городе Озеры. К слову сказать, в то же время точно такие же действия предпринимались и в самой Коломне и вообще по всему уезду. Озеры не были исключением из общего правила. После этих предварительных решений, принимавшихся местными органами власти, была начата кампания по закрытию церквей. В ответ оставшиеся верными прихожане организовали сопротивление. Это была уже не первая кампания нападок на храмы, которые порывались закрыть еще в начале 1920-х годов, и до этого всякий раз их удавалось отстаивать. И в этот раз озерское священство пыталось организовать отпор, собирая подписи под прошением не закрывать храм.