Заседали в якшинском сельсовете, где рассматривался протокол «общего собрания» на котором присутствовали 95 человек, «имеющих право избирательного голоса». Председательствовал на собрании товарищ А.Ф. Суслов, секретарем был Н.Я. Хренов. Для справки: в начале XIX века на якшинском приходе – в селе Якшино и деревне Донышево – числилось около сотни дворов, в которых проживали без малого 500 мужчин и женщин. То есть и здесь на собрании присутствовало совсем не большинство населения, а лишь его часть, и, конечно, эта часть была настроена определенным образом. Главным докладчиком на том собрании выступал доктор бояркинской больницы Константин Иосонович Шевлягин, прочитавший лекцию на тему «Религия и медицина». Заслушав выступление доктора Шевлягина, объединенное собрание граждан села Якшино и деревни Донышево, постановило: «Лекция врача Шевлягина “Религия и медицина” материалистически доказала, что религия как дурман и затмение для рассудка вредит человеческому здоровью и социалистическому строительству нового быта. Считаем в дальнейшем покончить с религиозным дурманом, и имеющийся у нас источник религиозного дурмана считаем ненужным. Строение религиозного культа, национализированное государством, необходимо сдать и открыть в таковом здании училище 1-й ступени – как рассадник науки и просвещения. Церковные колокола снять с колокольни, мелкие отдать в распоряжение местной пожарной дружины, а большой колокол сдать в “Металлторг”, вырученную сумму употребить на противопожарную дружину села Якшино и Донышево». Эту резолюцию демократическим образом поставили на голосование. Против «существования религиозного культа в национализированном государством здании» было подано 62 голоса, в защиту церкви осмелились высказаться 2 человека. Остальные – 31 человек – предпочли воздержаться. Таким образом, большинством голосов постановление было принято, и в протокол собрания был внесен пункт: «Вменить якшинскому сельсовету довести до сведения служителей культа и озерского РИК». Ходатайство яшкинского сельсовета было рассмотрено озерским РИК 08.01.1930 года. Присутствовали: товарищи С.Я.Конов, Н.Я. Хренков, И.М. Лукьянов, И.Ф. Кузнецов. Председатель – С.Я. Конов, секретарь – В.С. Кузнецов. На собрание пригласили актив – товарищей Я.В. Блохина, Е.Н. Суслова, В.Д. Гущина, Н.Ф. Конова, Е.А. Панкратова, А.А. Кипяткова, В.С. Конова, Н.И. Киселева. В этом составе собрание заслушало протоколы собраний якшинского сельсовета о ликвидации якшинской церкви. Постановили: «Утвердить решение общего собрания граждан села Якшино и д. Донышево о ликвидации якшинской церкви. Было найдено целесообразным здание бывшей церкви употребить под школу или ясли. Колокола и утварь утилизировать на крайне необходимые общественные нужды… на пожарный насос и починку разваливающегося моста через реку Гнилушу». В феврале озерский РИК в одном заседании рассматривал сразу несколько протоколов различных сельсоветов и собраний граждан. Присутствовали товарищи: Горячева, Киселев, Юдаев, Селуянов, Боронин, Шашкин, Орехов, Иванов, Морозов, Летунов, которые пунктом 12 повестки слушали решение общего собрания граждан села Протасово о передаче протасовской церкви под культурные нужды и постановили: поддержать решение собрания граждан селения Протасово об изъятии церкви под культурные цели перед окрисполкомом. В тот же день решали судьбу еще двух церквей: на основании протокола общего собрания граждан села Клишино и постановления Протасовского сельсовета пунктом 14 повестки дня было принято постановление о поддержке перед окрисполкомом решения об изъятии церкви села Клишино под культурные цели. Следующим пунктом слушали доклад о церкви села Белые Колодези, и также было решено поддержать перед окрисполкомом решение собрания граждан села Белые Колодези об изъятии церкви под культурные цели и ходатайство о том белоколодезского сельсовета. Не все храмы были закрыты после этих постановлений и ходатайств, и в селах они еще несколько лет продолжали действовать, однако это было уже ожидание казни. Маховик антицерковных репрессий все набирал обороты, и 11 марта 1931 года советским правительством был принят закон, запрещавший продажу Библии в государственных книжных магазинах. А негосударственных книжных магазинов и издательств тогда уже не было – их ликвидировали, когда сворачивали остатки вольностей, появившихся в общественной жизни во времена проведения «новой экономической политики». Распространять Священное Писание внутри СССР запретили, а за ввоз Библии на русском языке из-за границы полагался тюремный срок. Это положение сохранялось до позорной кончины советского государства. Любая церковная литература рассматривалась как «клерикальная пропаганда», а она приравнивалась к антисоветской агитации. Еще в 70-х годах «за такое» давали реальные тюремные сроки. План Союза безбожников был составлен с большевистским размахом и прямотой: жители СССР к 1 мая 1937 года должны были забыть имя Бога. График движения к столь «светлойцели» предусматривал в 1932–1933 годах массовое закрытие церквей, молитвенных домов, синагог и мечетей. Страну предстояло охватить тотальной антирелигиозной пропагандой, особенно же надо было воздействовать на молодежь и к 1937 году, закрыв последние церкви и все другие молитвенные учреждения, «изгнать религию из самых ее укромных уголков». Жертвами этих планов стали многие церкви в России, а из сохранившихся архивных документов есть свидетельство о том, как в 1934 году закрыли церковь в Полурядинках. Закрыли конечно же не просто так – так просто Советская власть ничего не делала – сделано это было исключительно в лучших целях: чтобы прикрыть источник опиума для народа, и одновременно одарить тот самый народ новым клубом. Так вот прямо и писали в постановлении Мособлисполкома, в ответ на ходатайство озерского РИК 11 июля 1934 года: «Принимая во внимание, что полурядинская церковь не функционирует около четырех лет, здание ее необходимо использовать под клуб, что на расстоянии четырех километров от нее имеется другая действующая церковь (Сосновская), президиум Мособлисполкома, руководствуясь постановлением ВЦИК и СНК РСФСР от 08.04.1929 г., постановляет: разрешить Озерскому РИКу полурядинскую церковь закрыть, а здание использовать в указанных целях. С предметами культа поступить, согласно постановления ВЦИК и СНК от 08.04.1929 г. Настоящее постановление объявить бывшей группе верующих, разъяснив порядок обжалования в Президиум ВЦИК через Мособлисполком. Представить Озерскому РИКу не производить ликвидацию церкви впредь до получения особогоизвещения от Мособлисполкома о вступлении в силу настоящего постановления. Заместитель председателя Мособлисполкома С.Губерман». В этом постановлении не указано, почему именно полурядинская церковь не функционировала в течение четырех лет. Она не была закрыта, только вот служить в ней стало некому, потому что зимой 1930 года – практически одновременно с арестом причта озерской Троицкой церкви – был взят под стражу священник Никольской церкви в Полурядинках, знакомый нам по служению в Сенницах Иоаким Аристархович Мелиоранский. На рубеже предреволюционного времени мы помним его дьяконом Вознесенской церкви в Сенницах, затем на некоторое время его следы потерялись, и только благодаря усердию его потомков было установлено, что Иоаким Аристрахович был рукоположен во священника и получил приход Никольской церкви в Рядинках. У них с супругой, дочерью клишинского дьячка Стефана Ивановича Васильевского, Марией Стефановной, родились сыновья Сергей, Николай, близнецы Николай и Иван, дочь Мария, младшие сыновья Владимир и Алексей. К исходу двадцатых годов они уже были людьми взрослыми. Старший из сыновей до революции служил в гусарах и во время войны познакомился с Варварой Михайловной Гумилиной, дворянкой, носившей графский титул. В мирное время сыну дьякона и дочери графа встретиться было затруднительно, но война их свела – ее сиятельство Варвара Михайловна, окончив частную гимназию, захваченная патриотическим порывом, как и многие представительницы дворянских родов в те дни, окончила медицинские курсы и поступила сестрой милосердия в военный госпиталь. Прежние сословные различия, если они в каком-то виде еще и сохранялись в последние предреволюционные годы, после революции отошли в небытие, поэтому семейный союз знакомых по фронтовой жизни людей выглядел более чем естественно. Графы Гумилины владели в Зарайскоом уезде имениями Гумилино, Коврино и еще несколькими, но лишившись их после национализации имущества, далеко от родных мест не ушли.