Было бы неверно утверждать, что вся жизнь православных людей вне храма в те времена была набором злостных суеверий и устройством разных козней. В те времена в миру подвизалось немало тех, кто волей Божией оказались для окружающих неким духовным авторитетом, кого почитали людьми не от мира сего, к кому прибегали, прося помощи. Эти праведники отличались нестяжательностью и подвизались в миру, не имея ни кола, ни двора своего, безропотно перенося нищету и бездомность. В Озерском районе в послевоенные годы жила Маленькая Поля, праведница, которую считали прозорливицей. Поля была карлицей – очень мала ростом, и у нее росла борода. Возможно, она напугала своих родителей тем, что сызмальства очень точно предсказывала грядущие события. Жили они в Сосновке, и родители Поли, люди сельские, совсем простые, увидев, что дочка родилась, «не какая надо», отказались от нее, отдав соседям. Такие вот были порядки. Впервые Поля обратила на себя внимание односельчан своим предсказанием вскоре после войны. Девочка была совсем мала, когда сказала родителям собиравшимся работать в поле, что они «вернутся к уголькам». Те сначала не поняли, о чем бормочет их дурочка дочка. А когда вечером приехали в село после работы, то оказалось, что дом их сгорел, и от него остались одни угольки. Вот тогда они и решили оставить Полю у соседей, у которых жили после пожара. Те ее пригрели, и, наверное, не просто так. Прослышав о необычном даре Маленькой Поли, к ней со всей округи, порой очень издалека, стали приходить люди за советом. Конечно, каждый чего-нибудь приносил в дар. По тем голодным временам всякое даяние было благом. Вот и был резон содержать Полю тем людям, которые ей дали кров. Допускали к ней не всех, но она как-то сама умела понять, кому действительно нужно с ней повидаться. А шли к ней с тем, с чем раньше ходили к священнику. Теперь же сначала дойди до Озер, где была одна церковь на всю округу! Да еще был риск попасть «на заметку». Опять же за годы гонений людям сумели-таки внушить определенный суеверный страх и недоверие к самой фигуре священника. Тогда и бороду носить казалось странным, а уж необычные одежды, «странные песни», вся непривычная обстановка в храме отпугивали непривычных к этому людей. С Полей все было иначе. Один ее вид говорил о том, что она «не такая, как все», но не страшная, а просто убогая. А главное – к ней можно прийти запросто и спросить. Наверное, это и привлекало людей, привычно боявшихся начальства, не знавших, как подступиться к «ученому человеку», как с ним заговорить. Ответы же Поли для многих становились указанием к дальнейшей жизни, и совсем недавно еще были живы люди, которые свою судьбу строили по ее советам. Сама же Поля уже давно умерла. Скончалась она под самое Рождество Христово. Свой конец предвидела, а потому сходила ко всем знакомым, попрощалась, потом приготовила все свое «смертное» и сказала: «Вот, теперь умирать буду». С тем и померла. Похоронили ее на сосновском кладбище, а над могилой посадили куст сирени. И долго еще те, кто помнил Полю, приходили к ней, а уходя, отламывали веточки сирени на память. *** С появлением второго священника на Троицком приходе дела пошли веселей. И новый батюшка пришелся прихожанам по душе. Они даже ходатайствовали перед митрополитом Пименом, прося наградить отца Валентина Шацких к Пасхе 1967 года. На их прошение, поданное в апреле того года, митрополит наложил такую резолюцию: «Что отец Валентин Шацких хорошо трудится, это приятно, но все же представлять священника к награде миряне не могут». Но упорные озерчане оставлять своих намерений не собирались! В мае они подали новое прошение его высокопреосвященству, в котором на все лады превозносили отца Валентина, настойчиво прося ему награды. На это последовала новая резолюция: «Священник и должен быть трезвенным и аккуратным. Что же касается наград духовенства, то существует междунаградной срок, и когда этот срок выйдет, будет награжден и отец Валентин». Но, как известно, от любви до ненависти один шаг. Год минул с той поры, как прихожане настойчиво донимали митрополита Пимена просьбами о награждении трезвого и исполнительного батюшки, как посыпались на него же жалобы, а сам он подал прошение о переводе из Озер. Какая-то часть прихожан, не зная, в чем дело, в июне 1968 года писала в Епархиальное управление, прося не переводить от них отца Валентина Шацких. На это 5 июня они получили ответ: «Отца Валентина никто не переводит, хотя он сам об этом просит». А 23 сентября 1968 года уже благочинный Коломенского округа протоиерей Василий Кмита подал его высокопреосвященству митрополиту Крутицкому и Коломенскому Пимену рапорт такого содержания: «В связи с неоднократными жалобами на священника Валентина Шацких, служащего в городе Озеры, прошу Вас, Ваше Высокопреосвященство, перевести его в другой приход». На рапорт легла резолюция: «Срочно! Второго священника Троицкой церкви г. Озеры отца Валентина Шацких и священника Сретенской церкви с. Пески Волоколамского района Московской области отца Петра Королева перевести одного на место другого». Такая рокировка священства вызвала в Троицком приходе в Озерах некоторое брожение в среде прихожан, писавших в Епархиальное управление свои прошения. Так что пришлось митрополиту Пимену 18 октября 1968 года писать благочинному следующее распоряжение: «Сообщите верующим, что отец Валентин Щацких дважды подавал мне прошение о переводе его в другой приход: одно от 6 мая сего года, другое от 19 мая, указывая в качестве причины невозможные условия служения». Едва минуло три месяца после перевода отца Валентина Шацких, как приход в Озерах и вовсе осиротел – в субботу 4 января 1969 года в 16 часов скончался настоятель Троицкой церкви протоиерей Анатолий Смирнов. Служить в храме стало совсем некому, и на замену прислали временного батюшку, а прихожане били челом епископу, прося в связи с кончиной настоятеля вернуть отца Валентина обратно на Троицкий приход. В ответ же получили резолюцию от 27 февраля 1969 года: «Священник Валентин Шацких сам просил его перевести из Озер ввиду удаленности проживания его семьи, и вряд ли он согласится вернуться в Озеры». Но вскоре на служение в Озеры был назначен игумен Иларион, которого приняли довольно хорошо. Во всяком случае, 10 апреля 1969 года исполнительному органу прихода и всем верующим Троицкого храма от митрополита Пимена последовала такая резолюция: «Очень рад, что вам понравился отец Иларион». Про этого пастыря в памяти прихожан осталось немного, но эти крупицы очень ценны – озерчане полюбили пожилого пастыря. По воспоминаниям стариков, был он строгим, большим любителем порядка во всем. При этом бессребреник – человек скромный, аскетического склада. Одевался почти в рубище, не смущаясь латаной одеждой и чиненой обувью. Когда его звали на требы куда-нибудь в село или деревню, в сопровождении одной или двух пожилых женщин, прислуживавших и певших в храме, ехал, куда звали, на автобусе. Сидели они на остановке или на автовокзале, ждали своего автобуса, а потом садились и ехали. И так же возвращались обратно. Как и у всякого строгого и принципиального человека, у него появились недруги – на отца Илариона неоднократно пытались нападать хулиганы-безбожники. Просто ли он их раздражал своим образом жизни или, может, кто научил диковатых молодцев, но дело доходило до того, что прихожане стали охранять отца Илариона, провожая его до дома. И когда его пытались остановить, окружали батюшку кольцом, не подпуская к нему разухабистую шпану. Возможно, именно из-за этих нападений служение отца Илариона в Озерах было недолгим. В том же 1969 году приход принял отец Петр, сведения о котором можно почерпнуть из прошения «исполнительного органа Троицкой церкви города Озеры», поданного на имя митрополита Крутицкого и Коломенского Серафима 9 декабря 1971 года, в котором излагалась просьба прислать к ним на приход «хотя бы временно» какого-нибудь священника «взамен нашего болящего отца Петра». Из дальнейшего выясняется, что отец Петр страдал катарактой глаз и служить практически не мог. Прошение подписали староста Косякова, ее заместитель Букреева и казначей Скрябина. На это прошение от владыки Серафима 9 декабря пришла такая резолюция: «При первой возможности будет вам назначен священник. Сейчас назначить некого». Документов той поры сохранилось немного, а память прихожан удержала имена священников: Антония, Симеона, Павла, Федора. Но в какой последовательности они служили, сказать трудно.